Кому интересны есть интервью и с другими актерами квартета:
Поводы для общения  с «квартетовцами» Лешей Барацем и Сашей Демидовым – весьма значительные: 20-летие деятельности театра и грядущая премьера фильма «Быстрее, чем кролики» -1 января 2014 года.

Саша и Леша, о чем ваш новый фильм?
Саша Демидов: Персонажи, которых мы играем, попадают в необычную ситуацию, в какое-то непонятное помещение без окон и дверей, и начинают восстанавливать цепочку событий, как каждый из них сюда попал, чтобы понять, где они. Вокруг этого много юмора, экзистенциальных размышлений – в какой-то момент им кажется, что они вообще умерли.
Леша Барац: Фильм о том, что происходит «здесь и сейчас», как мы быстро любим, быстро дружим, быстро живем. Там нет никаких выводов, моралите. Да, все мы понимаем, что нужно остановиться, но кто может себе это позволить? Остановить тебя способны либо болезни, либо ужасы, от которых волосы встают дыбом.
Но ведь зритель, пришедший в кино 1 января, явно будет ждать от вашего фильма праздника…
С.Д.: В «Быстрее, чем кролики» мы ушли от длинных диалогов и размышлений в чистом виде, как в фильмах «О чем говорят мужчины» и «О чем еще говорят мужчины». Это не впрямую экстрасмешная комедия, как «День радио» или «День выборов». Здесь больше черного юмора. Эта работа вообще не похожа ни на наши «дни», ни на наши «разговоры». Может, конечно, не новое слово в кино в плане жанра, но это не похоже ни на что из сделанного нами до этого. Мы играем не себя, а персонажей.
Л.Б.: Мы решили начать прокат 1 января помимо понятных коммерческих мотивов еще из-за того, что тут просматривается аналогия: в фильме герои просыпаются и не понимают, где они, – а у нас вся страна так просыпается 1 января, что, по-моему, очень символично.
На мой взгляд, сделать фильм, действие которого происходит в замкнутом пространстве, чтобы он держал зрителя в напряжении, намного сложнее, чем с постоянной сменой локаций…
С.Д.: Да, и эта ситуация абсурда очень киношная. История во многом строится на воспоминаниях и рассказах героев, и кино дало возможность все эти моменты визуализировать. Кроме того, в помещении, где оказались персонажи, несколько комнат: в одних они что-то находят, в других боятся или смеются, где-то просто рассуждают. Так что это абсолютный материал для кино. Более того, когда мы делали спектакль 8 лет назад, именно эту историю хотели экранизировать и, соответственно, с нее начать свою фильмографию. Однако на тот момент этот материал не нашел отклика, и так получилось, что первое предложение от людей с деньгами поступило по поводу «Дня выборов».
На кого вы ориентируетесь в процессе создания убийственных шуток?
С.Д.: Насколько я слышал от Славы и Леши – Зощенко, Жванецкий, Довлатов, я бы добавил сюда еще Аверченко, Ильфа и Петрова. Я достаточно много шутил в своей жизни со сцены и просто так, но не могу сказать, что у меня есть какой-нибудь секрет – все зависит от настроения, ну и от наработанного или изначально присущего мне чувства юмора.
Л.Б.: Да, перечисленные Довлатов, Жванецкий… Но хочется верить, что мы все-таки идем своим путем. Мы не пишем шутки ради шуток. Через иронию нам легче проанализировать какие-то события, понять, что происходит с нами, соотнести себя с тем, что вокруг, и, возможно, примирить себя с жизнью каким-то образом. Нам важно, чтобы люди уходили после нас со светлыми эмоциями, несмотря на то, что бывают и тяжелые неоднозначные выводы. Нам часто говорят, что у нас такой сеанс психотерапии.
Есть ли страх, что в этот раз шутка не получится, зал не засмеется?
С.Д.: Страха нет и быть не должно. Мы живем в таком режиме юмора, иронии, остроумия, а дальше на этой волне с нами живут те, кому нравится то, что мы делаем. Шутка либо проходит, либо не проходит. Правда, случается, что на премьере зрители смеются над одними вещами, а через 10 спектаклей уже реагируют на другие моменты, а те, первые, просто не замечают. Но вот, например, шутка «молодец, Леша» родилась во время репетиций, совершенно спонтанно, и до сих пор работает.
За 20 лет существования театра «Квартет И» вы переживали кризис?
С.Д.: Бывали кризисы и личные, и коллективные, и творческие… Это нормально. Мы их преодолели. Сейчас «Квартет И» явно не в кризисе: мы выпускаем новую пьесу, новый фильм. У нас нет дефицита материала, нет такой темы – а что делать дальше? Слава богу, мы еще не закончились и нам пока еще есть что сказать. Само собой разумеется, у нас бывают сомнения, самокопания, неуверенности, опасения, споры, но это не кризис, а издержки творческой профессии, которые были, есть и будут всегда. Другой разговор, что все эти сомнения, опасения, переживания, как правило, и приводят к хорошим результатам. Еще тут важно, что нам не приходится никого слушать – у нас нет самого главного режиссера или авторитета, который бы нам указал, как надо по-настоящему или по правде. Последнее решение всегда остается за нами, мы сами себе цензоры и критики, хотя, конечно, прислушиваемся к критике наших близких и творческих людей вокруг нас.
Если один из вас с чем -то не согласен, как вы это решаете?
С.Д.: Ну, в основном большинством голосов. Бывает, что кто-то один конкретно запарился по важному для него поводу, но он имеет на это право. Например, Леша категорически не хочет, чтобы мы были на телевидении, и иногда нам приходилось его уговаривать, но Леша имеет право остаться при своих убеждениях. Ну, не любит он телевидение – и что?
Л.Б.: У меня нет претензий к телевидению как форме передачи информации. В основном то, что транслируют на федеральных каналах, мне не нравится. Ощущение тотальной неправды, причем даже не в новостях, не в аналитических программах, а везде. Я смотрю футбол, «Дежурного по стране», периодически натыкаюсь на «Голос», смотрю авторскую программу Владимира Познера, «Дождь», хотя к этому каналу у меня есть пара претензий: отстаивая позиции, которые мне близки, они делают это настолько рьяно, что меня уже начинает раздражать.
Л.Б.: И комедии можно делать хорошо – тут дело вообще не в жанре, а в том, что все пытаются попасть в аудиторию, а не снимать то, что интересует самих авторов. К сожалению, конъюнктура не позволяет широкому кинематографу развивать какую-то другую сторону. Когда-то искусство было доступно лишь одному проценту населения – самым богатым и образованным. Публика была очень взыскательная, подготовленная к восприятию, после оперы зрители могли приобрести клавир и сами исполнить дома арии, прозвучавшие в оперном театре. Кинематограф, радио и телевидение сделали искусство общедоступным, а дальше устоялась практика: чем больше народа воспринимает, тем ниже должен быть уровень, чтобы его поняли все, кто включил телевизор.
Что вы думаете про артхаус?
Л.Б.: Это бессмысленное разделение кино на мейнстрим и артхаус, произошедшее не так давно. Куда отнести «Пролетая над гнездом кукушки» М. Формана? Или же, известно, в свое время фильм «Профессия: репортер» М. Антониони собрал большие деньги в прокате. Другое дело – изменилась культура общения с искусством: когда-то в кино шли не столько ради релакса, а прежде всего – за мыслями, за авторским мнением. Помню, каждую субботу мы с родителями проводили в кинотеатре, где показывали редкие хорошие картины и обязательно горячо обсуждали их после сеанса. Сегодня же после просмотра большинства фильмов спорить не о чем: всем и так понятно, кто плохой, а кто хороший, потому что для продюсеров давно известно: чем унифицированней кино, тем больше народу его может просмотреть. На самом деле зритель готов смотреть не совсем примитивные сюжеты, даже «артхаус». Например, «Елена» А. Звягинцева или «Изображая жертву» К. Серебренникова – прекрасное кино. Конечно, не стоит ждать, что люди пойдут толпами на О. Иоселиани, но это не отменяет факта, что продюсеры принижают аудиторию.
А можно ли от вас ждать драму?
С.Д.: «О чем еще говорят мужчины» – далеко не комедийная история. «Быстрее, чем кролики» – это вообще трагикомедия. Уйдем ли мы только в трагедию? Не знаю. У меня нет желания сыграть Гамлета или Отелло. Мне хватает того, что вот уже 5 лет я пробую себя в музыке и пою песни собственного сочинения. Там достаточно трагедии в плане грустных песен о любви, смерти и о смысле жизни. А что будет дальше в нашей фильмографии, предсказать сложно. Постоянного бурного веселья как в жизни, так и в кино быть не может. Вообще, я не люблю слово «праздник». Оно ассоциируется у меня с какими-то банальностями: клоуны, шарики, тортик, бутылка шампанского. Особого праздника от жизни не жду – скорее, я жду гармонии и нормального самочувствия.
Красные дни календаря – для вас праздники?
С.Д.: Я ненавижу 8 марта, День влюбленных, Новый год, день рождения – для меня это вообще не праздники, не те дни, которые я бы с нетерпением ждал и как-то готовился. Не хочу показаться, что, мол, я весь такой нестандартный, такой необычный – честно говоря, просто меня это не интересует. Правда, все же есть для меня важная дата – это День Победы. Вот в этом празднике есть что-то личное.
Л.Б.: Для меня праздник – это когда вокруг свои. Все собрались и всем хорошо. Люди – это то, что интересует меня больше всего. А дальше уже алкоголь, футбол, кино, хотя это тоже все про людей. Друзья на первом месте. Любовь еще «первее» друзей. Энергия где-то там берется – вот в этом ощущении своей нужности, полезности, в ощущении того, что кто-то рядом с тобой и рад тебя видеть.

 6,095 total views,  1 views today